Страх

Все стали бояться. Это я по себе чувствую. Зародилось внутри и успешно развивается холодное противненькое чувство. Последний раз я его ощущал в девяносто первом, когда Петя Луцык и Лёша Саморядов с глазами по шесть копеек звали меня с собою защищать Белый дом во время путча. Я им сказал тогда – нет ребята, я старше и больше знаю эту страну. Вы холостые – идите. А у меня дочка маленькая, если мне там бошку оторвут или посадят, она пропадёт. Жена без работы, без дома и без прописки, кроме меня у них никого нет. Дочке не нужен отец без башки. Есть у меня сейчас дела поважнее свободной России. После трусливых душевных терзаний на площадь я всё же пошёл, влекомый, как на аркане муками совести. Вместе с женой и дочкой, кстати. И когда уже там узнал, что всё кончилось, и наши победили, был внутри трусливо счастлив, что без меня. Потом ничего не боялся. Разгула преступности, о котором так живописно показывают по телевизору в лихих девяностых, бедности, тяжёлого физического труда, инфляций и дефолтов. Не боялся, когда мимо моих окон летали трассеры из Останкино. Только дочке говорил – отойди от окна, не приведи Господи, прилетит. Ни-че-го. Наоборот, весело смотрел в будущее. Была надежда, что я всегда сам смогу защитить себя, не пользуясь услугами государства. Никогда не брал у него никаких дотаций и вспомоществований. Не пользовался социальными льготами типа детсада или пионерлагеря – сам справлялся, на фиг обязываться. Рассчитывал, что всегда смогу заработать себе денег на нормальную старость. А в случае чего меня защитит какой-никакой суд. В том числе и от государства. Сейчас точно знаю – не защитит. И любой козёл из какой-нибудь власти сделает со мною что угодно. В суде тоже стали бояться. А был ведь Зорин, судья. Где он, что с ним сделалось? А в телевизоре всё счастливые уверенные лица, очень знакомые, впечатление, будто массовку брали из совковой хроники. Ага, думаю я. В редакциях телеканалов тоже поселился страх. В газетах. Знакомые говорят, что встретить это мерзкое существо не редкость в офисах частных фирм – боятся, на фиг им неприятности. Даже они превращаются в совок. Я уж не говорю о государственных предприятиях и учреждениях – они привычно бухнулись в холопство, как и не вылезали. Страх даже в сети. Везде. И за помощью обратится не к кому. К другу Жене Ройзману? Он, конечно защитит, если его самого сгоряча не посодют. Остальные свободны, но бессильны. А к друзьям с той стороны баррикад обращаться не хочется. Придётся, конечно, если приспичит, но не хочется. Это будет означать, что они победили. А свободная Россия в очередной раз проиграла. Что ж, я ещё старше и хорошо знаю эту страну, мне не привыкать.

dimulenka.livejournal.com